ნიკიფორე ვრიენიოსი (რუსულად) - წინასიტყვაობა
С восточной стороны государства против Михаила Дуки 4 восстает Никифор Вотаниат 5 и, взяв верх, похищает царский престол. Ему, как мы сказали, вверено было управление восточными войсками и областями, а он тому самому, коего доверенностью пользовался, заплатил злом и сделал это по мысли и сговору некоторых негодных людей, вовсе не помышлявших о благе государства и не научившихся сохранять верность к тем, кому они должны были быть верными; весь же народ так, без размышления последовал их желанию; ибо между людьми зло обыкновенно бывает сильнее, чем добро. Да и то опять: — толпа любит потешаться такими переворотами. И так на высоту царского престола возводится Вотаниат. В ранние годы своей жизни он обнаруживал много ума и силы в руке, но теперь, утомленный старостью и временем, истощивший некогда свое честолюбие на удальство и потерявший едва не всю живость деятельности, не имел уже сил достойно стоять на такой высоте. Когда же принял он царский скипетр и предпочтен был тому, кто имел на него естественное [16] право (а таков был брат Михаила Дуки, Константин Порфирородный 6); тогда Алексей Комнин 7, видя всю неуместность этого порядка дел, так как тут и не уважен законный наследник, и не вспомнено право на престол рода Комниных, ради прежде царствовавшего дяди Алексея Исаака Комнина 8, которого (тогда при воцарении) с таким желанием все единодушно возвели на престол, и поставили над собой василевсом, так что казалось более справедливым быть избранным теперь кому-нибудь из тех, кто ведет род свой прямо от него, видя все это, Алексей Комнин скорбел, болезновал сердцем, сгорал ревностью по правде, всеми попранной, и не мог более переносить такого положения дел. Между тем как получавшие в то время жребий владычества, достигнув своей цели, помышляли только о своей выгоде, а гибель ромейского царства вменяли ни во что, — он с пронзенным сердцем, показывая благородство своей души, не мог при таком ходе дел, оставаться в покое и терпеть, чтобы имеющий право на престол подчинялся другому, не имеющему на то права.
О том, как Комнин обращался к брату Михаила 9 Дуки и своими усилиями и внушениями старался посадить на царском престоле Михаилова сына, как он, надев ему на ноги багряные сандалии, ввел его во дворец, как в то время, когда они проходили по главным улицам, народ будто одними устами громко кричал, что этого он не хочет иметь василевсом, и как упомянутое дитя, испуганное таким криком и устрашенное словами народа, отвратилось душой от сделанного ему [17] предложения (просило и Комнина оставить это намерение и не неволить его более), — о всем том рассказ — в устах каждого, это подтверждают люди благомыслящие и все, кто не пил воды забвения и помнят бывшее. После этого Комнин решился идти к своей цели другим путем. Он привел юного Константина к Вотаниату и, напомнив последнему о естественном праве, принадлежащем этому дитяти по наследству, предложил ему благоразумный совет — поэкономнее пользоваться доставшейся ему властью, именно: принять благосклонно и с честью брата Дуки, как брата прежнего его господина и василевса, и дать ему титул лица царственного, на деле же управлять царством самому Вотаниату, до конца жизни, а потом возведет на престол этого наследника (то есть сына Михаила — Константина), могущего к тому времени сделаться уже способным управлять царством. Но и этот план не удался, и Комнин своей смелостью выиграл только то, что его стали подозревать — как Вотаниат с его приближенными, так и многие другие, особенно же два Вотаниатовы раба, Борил и Герман 10, — люди наемные, незнатного рода, ничего не смыслящие в делах, касающихся общественного блага. Последние задумали уже погубить Комнина, а вместе с тем устроить погибель и порфирородному брату Дуки, что, когда лишится он такого охранителя и останется без всякой защиты, было бы уже весьма сподручно клеветникам. С этой целью они посылают Комнину указ, предписывающий ему удалиться из столицы. Но как только этот указ дошел до рук Комнина, — он сам [18] лично явился с ним к василевсу, и объяснил ему все дело. Василевс, пристыженный чрезвычайным благородством и рассудительностью этого мужа, и помнивший о многих героических его подвигах, потупил глаза и, браня составителей указа, отменил это дело. Итак, замысел о высылке тогда не осуществился. Но Вотаниат снова подчинился влиянию упомянутых рабов и, всячески вводимый в заблуждение частыми их наущениями и подстрекательством, задумал ослепить Комнина. Впрочем, из уважения к справедливости и истине, не хотел он привести эту мысль в исполнение так прямо — с открытой бессовестностью, но изобрел иной способ подвергать невинного различным опасностям и под благовидным предлогом поставить его в затруднительные обстоятельства, чтобы потом вызвать против него обличение от лица самой истины. Для этого всякий раз, как встречалось какое-нибудь дело, требовавшее великого ума и сильной руки, или заставлявшее приняться за оружие, — дело, в совершении которого надлежало показать силу духа и подвергнуться неизбежной опасности, — тотчас выбор, преимущественно перед всеми, падал на Комнина, и такие великие и трудные дела всегда предлагались ему с той мыслью, что он — или послушается приказания, и с героическим мужеством, по своему обыкновению, совершая какое-нибудь из подобных дел, падет среди мечей и, получив опасную рану, падет в битве, особенно, если для предстоящего дела не дать ему достаточного количества войск; или, когда не послушается, либо совершит дело не так, как будет предписано, — подаст [19] повод справедливо обвинить его и подвергнуть законной казни. Между тем от Вотаниата отложились уже Вриенний 11 и Василаки 12 — мужи, по происхождению, благородные и знаменитые, не могли сносить, что бы на царском престоле восседал тот, кто, как они знали, был подобно им, изменником василевсу Михаилу и виновен в одном с ними преступлении. Прежде они возмутились против Михаила, а теперь тоже самое решились сделать и в отношении к Вотаниату, поэтому вооружились против него со множеством войск и немаловажными силами. Для отражения этих мужей, противовоителем и вождем, по указу василевса, тотчас назначается Комнин, имевший тогда сан великого доместика 13. И вот он выступает против них, отважно завязывает битву, схватывается с ними не один раз, не многократно, подвергая опасности свою жизнь, и наконец побеждает противников, приобретает славный трофей, берет в плен враждебных вождей и, приведя их в царственный город, отдает василевсу. Об этом знают все и эти события переходят из уст в уста, так что нет ни одного благомыслящего человека, которому они были бы неизвестны. Никогда Комнину, за эти и многие другие с истинным мужеством и героизмом совершенные им великие дела, не было никакого воздаяния и возмездия; всегда напротив он замечал одну злую зависть, интриги и козни, как бы воздать ему за добро злом, вырвать у него глаза и погубить его, а вместе с ним стереть с лица земли и Порфирородного: тогда это было для него уже невыносимым. Потому видя, что все его дела обращаются ему во зло, и помня, что некогда его дядя [20] добровольно 14 передал другому свое наследство 15 [...] нынешнему обладателю престола никто из царского рода не передал его, следовательно в это наследие втиснулся другой — человек совсем посторонний, и вместе заботясь о собственной безопасности, как бы не потерпеть чего худого, ибо много уже было против него замыслов, он удалился из столицы и удалился в Адрианополь. Обнаружив, что собранные там войска большей частью недовольны царствованием Вотаниата, а ему преданы, так как под его предводительством совершили много доблестных подвигов, и заставляют его даже насильно провозгласить себя василевсом, Комнин пошел навстречу их желанию и объявил о своем наследственном праве на престол после своего дяди. С этого времени он берет в свои руки скипетр правления, не имея однако же в мыслях лишить участия в управлении Порфирородного, когда он придет в надлежащий и требуемый для управления возраст. Да и мог ли иначе по поступить тот, кто прежде употреблял все средства для возведения на престол Михайлова брата? С этой целью он тотчас обручает с ним собственную дочь 16, делает его участником в царствовании и в делах управления, дает ему право принимать обыкновенные приветствия и подписываться на грамотах красными чернилами, обещая ему через это в будущем царское достоинство, и свидетельствуя, что имеет твердое намерение возвести его на царский престол, когда придет время, — когда он возбудит в народе доброе к себе расположение и погасит в нем прежнюю к себе неприязнь. И этот план осуществился [21] бы, если бы прежде вкравшаяся в Порфирородного тяжкая болезнь позволила ему взойти на такую высоту власти и не восхитила его вскоре из среды живых 17. Да и сам Вотаниат, когда Алексей Комнин, сделавшись василевсом, подступил к столице, не восстал и не вооружился против него, но признавая за ним принадлежащее ему по родству право на царство, сложил с себя власть без борьбы и не хотел оспаривать ее оружием и войной, когда внутри — в душе воевала против него совесть и поражала его с той и другой стороны, т.е. представляя ему неродственность с царским домом его самого, и родство с ним Алексея Комнина 18. Итак Комнин не иным каким-нибудь способом достиг царской власти, но путем права, потому что был кровным родственником дома Комниных 19 и находился в близком родстве с Дуками. Взяв себе подругу жизни из рода Дук, он сочетал оба эти рода воедино и образовал из них как бы одно (родовое) дерево. Притом, отличающееся древностью, как говорят, достойной большого уважения. Поэтому, уважая древний дом Комниных и Дук, и того, кто происходил из него, как например Алексея Комнина, почитая имеющим большее право на царство, чем кого другого, все охотно избрали его в василевсы. Ведь если бы кто захотел по истечении времени оглянуться назад, то нашел бы, что род Дук есть первая отрасль поколения великого Константина; потому что и тот первый Дука, принадлежавший к числу лиц, вслед за великим Константином оставивших древний чин и переселившихся в новый, по крови был ближайшим его родственник, именно племянником, [22] которого, он возвел в сан дуки константинопольского. От него уже и все потомки его стали называться Дуками. Таким образом Алексей возвратил своему роду царскую власть и, как сам возвысившись ею, так возвысив и ее, — поскольку множеством великих дел наполнил восток и запад, о чем свидетельствуют события, — перед смертью передал скипетр сыну своему Иоанну 20, имевшему на то двойное право: то есть, по происхождению и от рода Комниных, в котором царская власть, как выше сказано, сделалась наследственной, и от рода Дук, благородным плодом которого была его мать 21. Да и кто после Порфирородного, тогда уже умершего, мог иметь большее право на престол? Отсюда видно, что тот славнейший между василевсами Алексей, за присвоение царского скипетра, не только не заслуживает обвинения, но еще, по суду людей здравомыслящих, — должен быть почитаем, как человек достойный похвал, и представляем, как добрый пример и образец для потомков, чтобы и другие, как только видят, что естественные их владыки не уважаются, и что перешедшее к ним от предков право отнимается у них, вступались за тех, кто терпит несправедливость и прилагали все старание к тому, чтобы защитить их и возвратить им то наследие, которого их лишают. Если же, по неблагоприятным обстоятельствам, они достигнуть этого не могут, то чтобы насилию притеснителя противопоставляли силу и изгоняли того, кто изгнал их из их наследия, не позволяя ему наслаждаться плодами злой своей изворотливости, так как несправедливо поступающие по отношению к другим [23] не должны пользоваться тем, чего лишают других. Те, кто тогда понимали это иначе и не только не присоединились к Комнину, или, что все равно, к Дуке, для возвращения им наследственного права, но еще некоторым образом противодействовали им, не бросая оружия и не кланяясь природному их владыке, за которого скорее надлежало бы им поднять оружие, — те какого не заслужили наказания! Они достойны были не только потери денег, имущества и всякого рода лишений, но и самой смерти, и притом смерти тяжкой и плачевнейшей. Иначе каким бы образом Бог сохранил первых от злостраданий, если бы последним не мерил той же мерой, какой они мерили? Так как они забыли естественное право, и немилосердно действовали в отношении к природному своему властителю, то справедливо и им испытать немилосердие свыше, и как враждующим против самого Бога, подвергнуться жестокой казни. А что это вступление на престол Алексея Комнина совершилось по мановению свыше и по Божьей воле, о том ясно свидетельствует состояние ромейского царства; ибо с того времени дела в нем пошли к лучшему и постоянно улучшаются доныне. Теперь, по благоволению и милости Божьей, как на восток, так и на запад все идет удачно; добрые последствия явно указывают и на доброе начало. Итак, из всех известных нам подвигов, ты, мудрейшая по уму и сердцу 22, предложила мне самый важный — описать деяния великого Алексея, который, приняв в управление ромейские области во времена трудные, когда дела ромеев, находились в совершенном упадке и готовы [24] были совсем расстроиться, — всецело восстановил их и возвысил до величайшей славы. Соединив мудрость с мужеством, и сказать нельзя, сколько трофеев доставил он ромеям быстротой своих действий; так что 23 своими подвигами иных неприятелей обратил в бегство, других поработил, а некоторых сделал ромейскими союзниками. Описание его деяний было бы трудно, превышало бы мои силы, и я отказался бы от этой работы, если бы не побуждала меня к тому геркулесова сила, внушающая мне этим кратковременным трудом хоть как-то возблагодарить за полученные мной величайшие блага. Да и чем другим мог бы я достойно воздать (Алексею) за все, что он воздал мне; когда бы обошел молчанием его деяния и попустил им покрыться глубоким мраком забвения? Если же мое слово не в состоянии будет высказать все, то да не подвергнется оно за это ни от кого порицанию; ибо не историю писать и не похвалы сплетать ему я намерен: это не без труда могло бы быть сделано даже со способностями Фукидида 24 и с красноречием Демосфена 25. Я приступаю к сему делу, имея в виду только подать некоторый повод другим, которые захотели бы описывать его деяния. Моему слову да будет имя лишь исторического материала. Но время уже нам начать.
Комментарии
3. В оригинале рукописи исторических записок Вриенния, как мы сказали, сообщая сведения о его жизни и сочинении, не доставало первого листа. Потому настоящее предисловие, не имея начала, в первых строках не совсем понятно. Но темное здесь пояснится впоследствии в самих записках. См. кн. 3. (Прим к 1-му изданию )
4. Михаил VII Дука Парапинак (1050 — ок. 1090 гг., василевс в 1067-1078 гг.), старший сын Константина X Дуки и Евдокии Макремолитисы. Самостоятельное правление с 1071 года.
5. Никифор III Вотаниат (ок. 1001 — ок. 1081 гг., василевс в 1078-1081 гг.) — против него объединились Комнины и Дуки — см. Анна Комнин "Алексиада" Книга 2, где подробно описываются события свержения с трона Никифора Вотаниата.
6. Константин Порфирородный (ок. 1074 — ? гг.) брат Михаила VII Дуки, соправитель Алексея Комнина (1081 — ок. 1091 гг.). Жених Анны Комниной
7. Алексей Комнин (1067-1118 гг., василевс в 1081-1118 гг.), сын Иоанна Комнина и Анны Далассиной.
8. Исаак 1 Комнин (ок. 1007-1061 гг., василевс в 1057-1059 гг.).
9. В греческом подлиннике это место Поссевин поясняет следующим дополнением: у Михаила Дуки, прежнего василевса был брат Константин, содержавшийся под стражей, и сын Константин — еще дитя. (Прим к 1-му изданию).
10. Борил и Герман (судя по всему славяне), по словам Анны Комниной, Борил даже сам помышлял о царстве, Герман же был "человек простоватый". Борилу был пожалован титул протопроэдра и этнарха. Во время мятежа Комнина в 1081 году Борил сорвал золотую накидку со своего поверженного господина.
11. Никифор Вриенний Старший — отец или дед автора Исторических записок. Мятеж этот произошел в 1077-1078 годах.
12. Мятеж Василаки произошел в 1078 году
13. Доместиками в Риме первоначально назывались преторианские воины, имевшие обязанность охранять особу императора. Целый отряд их именовался схолой доместиков (Amm Marcell. L. 26). Лицо, управлявшее ими носило титул великого доместика или доместика схол. (Прим. к 1-му изданию). В более позднее время — высший воинский чин, главнокомандующий.
14. Я. Н. Любарский предполагает, что отречение Исаака Комнина было в значительной степени подстроено Пселлом, убедившем василевса в неизбежности скорой кончины. Многие детали в рассказе самого Пселла это подтверждают — например, мнение царицы: "Нечего сказать, помог же ты нам своим советом, философ, неплохо ты нас отблагодарил, задумав обратить самодержца к монашеской жизни" (Михаил Пселл. Хронография. 81).
15. Здесь в греческом тексте пропуск. Пропущенная мысль могла быть такова: "Комнин решился восстановить право своего рода на царский престол зная притом, что…" (Прим к 1-му изданию).
16. То есть Анну, ту самую, которая после смерти Константина, обрученного с ней жениха, выдана была за Никифора Вриенния и оставила нам свою летопись. (Прим. к 1-му изданию).
17. Алексей действительно возвел Константина в сан кесаря в 1081 году, когда захватил престол. Но в 1091 году низложил его и возвел в сан кесаря своего брата Иоанна. Видимо, он больше не нуждался в поддержке Дук. Кроме того, у него родился сын — наследник.
18. Судя по описанию Анны Комниной, Константинополь фактически был взят штурмом, после чего только страх и неспособность решительно действовать помешали Вотаниату последовать советам приближенных (например, Палеолога) и расправиться с занятыми грабежом сторонниками Алексея.
19. Несмотря на то, что Исаак Комнин власть захватил. Династические, кровно-родственные взгляды Никифора Вриенния обусловлены, во-первых, целью его сочинения — оправдание захвата власти Алексеем Комниным, во-вторых — вообще взглядами крупного аристократа, для которого благородство происхождения имеет большое значение при оценке людей.
20. Иоанн II Комнин (1087-1143 гг.), василевс с 1118 года. Сын Алексея Комнина. Любопытно, что Вриенний здесь обосновывает право на престол человека, который занял его вместо Вриенния. Его жена, Анна Комнина подготовила переворот с целью добычи трона своему мужу. В решающий момент Вриенний просто не явился во дворец. После чего оставался верным слугой Иоанну Комнину, который оставил его при дворе, сослав свою сестру в монастырь.
21. Ирина Дукена, дочь кесаря Иоанна Дуки.
22. Под этой метонимией Вриенний разумеет, без сомнения, супругу Алексея Комнина Ирину, которая, по словам Анны Комниной в предисловии к ее летописи, просила Вриенния описать события, предшествовавшие вступлению Алексея на престол, и тем освободить его от нареканий в похищении царской власти (Прим. к 1-му изданию).
23. В тексте греческого подлинника здесь опять пропуск. Поэтому мы, для связи добавляем "…своими подвигами" (Прим. к 1-му изданию).
24. Фукидид — греческий историк. Его "Греческая История", как и труд Полибия, считался в Византии образцом писания исторических сочинений
25. Демосфен — афинский оратор-------------------
(пер. под ред. В. Н. Карпова)
Текст воспроизведен по изданию: Исторические записки Никифора Вриенния (976-1087). М. Посев. 1997